- Вот и славно, - бурчит Нортон, криво улыбаясь каким-то своим мыслям. - вот и славно. Уж куда-куда, а в Ад у меня пропуск без очереди. И притом на VIP-места.
Запасной магазин в рюкзаке так и не обнаруживается, и только просмотрев все карманы по десятому разу, Эш наконец-то соображает, что переложил его во внутренний карман куртки. После недолгого размышления он отдаёт его Брайану: тому уж точно не помешают три десятка лишних патронов, тогда как сам Эш вполне обойдётся стандартными семнадцатью. Конечно, магазин повышенной ёмкости был несколько неудобен, и прятать оружие с ним было намного труднее,  но Нортон рассчитывал на то, что уж полицейскому-то будет намного привычнее справиться с ним в боевых условиях, чем любителю, который всю сознательную жизнь предпочитал использовать колюще-режущие предметы и с огнестрелом имел дело преимущественно в тирах.
- Чем, чёрт возьми, они руководствуются, продавая патроны по десять штук?.. - ворчит Эш, перезаряжая свой пистолет. Третья и последняя коробка патронов тоже отправляется к детективу, а затем остаётся только убрать оружие в кобуру, закинуть за спину рюкзак и потрусить по крыше, пригнувшись.
У Нортона преодолевание пролётов между зданиями никаких проблем не вызывает: расстояние там невелико, а кое-где вообще можно перебраться по трубам без малейшего риска оступиться. Но в один прекрасный момент он всё равно умудряется потерять равновесие и едва не загреметь вниз: всё-таки несколько проблематично скакать по крышам, ежеминутно оглядываясь, а именно этим он и занимается: проходы хоть и просты, и обезболивающее должно было подействовать моментально, но всё-таки у человека с простреленной ногой шансы сложиться на такой дистанции автоматически повышаются в несколько раз. Однако Эш, после того, как сам едва избегает перспективы поздороваться с асфальтом и убеждается, что с Брайаном всё в порядке, перестаёт ежесекундно оглядываться и сосредоточенно прёт вперёд. Благо, до цели остаётся всего ничего.
Оказавшись на крыше нужного здания, Нортон осматривается, оценивая обстановку. Дверь, ведущая в лифтовую шахту, заперта на довольно хлипкий с виду навесной замок, но попытки её выбить непременно произведут слишком много излишнего шума. Можно, конечно, попытаться его взломать, но на это так или иначе потребуется время. А времени у них мало, очень мало. Времени у них совсем нет.
Но ситуацию спасает находящийся неподалёку чердачный люк. На нём тоже навесной замок, но вот петли проржавели до такой степени, что почти уже рассыпаются в труху, и на то, чтобы расшатать их и вырвать саморезы из гнёзд, уходит всего несколько секунд.
Люк открывается со страшным скрипом, визжа ржавыми петлями и осыпая вниз скопившийся в щелях мусор. Но тут поджидает новая неприятность: внизу более-менее видны лишь несколько ступеней лестницы, а потом начинается абсолютная, непроглядная темнота. Можно, конечно, спускаться, таращась перед собой в прибор ночного видения, но это чертовски неудобно, и к тому же сильно ограничивает маневренность. А фонарик Нортон, разумеется, захватить с собой не догадался: так далеко его предусмотрительность не зашла.
- У тебя, разумеется, фонарика с собой тоже нет, - полуутвердительно бормочет Эш через плечо. Вопрос, на самом деле, исключительно риторический - ну какой фонарик может быть у человека, очертя голову сорвавшегося в эпицентр боевых действий, не удосужившись даже надеть бронежилета!..
Функция "фонарик", обнаруженная в меню телефона, оказывается на редкость бесполезной и бессмысленной: экран загорается белым, давая минимум подсветки. Но это всё же лучше, чем ничего, и Эш забирается в люк, подсвечивая себе телефоном.
- Держись ближе ко мне, - кряхтит он Браю, нащупывая ногой ступеньку. - И если соберёшься падать, предупреди, ладно?
Эш спускается, светя телефоном перед собой - так, чтоб идущему за ним детективу было видно ступени. Преодолеть он успевает где-то половину лестницы, когда внизу вдруг доносится какой-то шум и мигают яркие вспышки света. Нортон едва успевает схватиться за пистолет; за поручни лестницы ему теперь приходится держаться левой, повреждённой рукой, и это причиняет изрядный дискомфорт, несмотря на то, что обезболивающее будет действовать ещё долго.
- Кто... Блядь, работай, ты, долбаная китайская хуйня... кто там? - раздаётся снизу. Отчётливо слышатся щелчки, свет мигает ещё пару раз, а затем окончательно гаснет: видимо, у кого-то окончательно накрылся фонарик. По крайней мере, у них теперь имеется незначительное, но преимущество.
- Кого там, блядь, принесло? - продолжают допытываться снизу. - А ну освети себя, эй! Иначе я стреляю!
Эшу в голову приходит совершенно безумная затея. Есть только один шанс из ста, что удастся сделать всё без шума и пыли, но попробовать стоит. Он оборачивается к Брайану, после тихого "псссст!" подсвечивает себе лицо и прикладывает палец к губам. И гасит телефон.
- Не стреляй, эй, - обращается он к тому, кто шуршит и шевелится внизу. - Это Тони. Тони Резерфорд, снайпер. Мне к шефу надо, а фонарик, сука, накрылся; я и так тут себе чуть шею не свернул.
Если тот, кто пасётся снизу, знает голос Тони, эта затея обречена на провал. И, судя по тому, что внизу царит весьма напряжённое молчание, обманный манёвр не удался. Хотя...

Нет, ну кто бы сомневался, на самом деле. Конечно, иногда бывает, что хитрые психологические трюки из дешёвеньких боевиков в реальной жизни тоже срабатывают, но это скорее исключение, чем правило. А исключений на них двоих сегодня уже, видимо, выдано с лихвой, и не следует раздражать высшие силы, превышая лимит.
Уже по затянувшемуся молчанию Эш понимает, что его уловка с треском провалилась. Понимает - и поднимает было пистолет, пытаясь прицелиться наугад, но нога соскальзывает с проклятой ступеньки, заставляя нелепо ввзмахнуть руками и уцепиться за поручни что есть силы. Где-то внизу лязгает затвор, и Нортон, уже практически ощущая прошивающие спину пули, дёргается в сторону, умудрившись не загреметь вниз только потому, что в этот же самый момент его тянут назад. Раздаются выстрелы, и Эш, ослеплённый вспышками выстрелов и внезапно ударившим в глаза светом фонарика, не сразу понимает, кто в кого стреляет. Впрочем, важно на самом деле не то, кто стреляет, а то, кто в итоге попадает в цель, и через несколько мгновений, услышав донёсшийся снизу шум падающего тела, Нортон с облегчением констатирует, что пока в этом счёте их команда ведёт.
Быстро ссыпавшись вниз по лестнице и едва не навернушись там, где ступеньки упираются в пол, Эш подбирает пришедшийся как нельзя кстати фонарик и подсвечивает лестницу, дожидаясь, пока Брайан спустится. А затем внимательно осматривает тело. Лицо печатью интеллекта явно не обезображено, и это, пожалуй, вся информация, которую даёт предварительный осмотр: Эшу этот человек незнаком, и где-то внутри ворочается чувство лёгкой досады. Его раздражает не столько мысль о том, что не получилось вычеркнуть из списка ещё одно имя, сколько тот факт, что его список, видимо, неполон. Ну, или грозит пополниться новыми именами в самом ближайшем будущем.
Короткий обыск также не даёт практически никаких результатов: в карманах неизвестного не оказывается ни документов, ни чего-либо более-менее полезного. Только кусачки, неполный набор презиционных отвёрток и обрывки каких-то цветных проводов: кто бы это ни был, он, видимо, пытался привести в порядок проводку. Ничтоже сумняшеся, Эш прихватывает инструменты и подбирает пистолет, оказывающийся при ближайшем рассмотрении двести тридцатым "Зигом". Кто бы ни командовал в этой дыре, к вопросу с вооружением он явно подошёл со всей ответственностью, и это несколько... огорчало.
Протянув подобранный пистолет Брайану, Эш хмурится:
- Так они скоро на нас со штурмовыми винтовками попрут. Где там шляется этот чёртов спецназ?.. Если они не поторопятся, шампанского на всех не хватит.
Чердачное помещение выглядит достаточно просторным, и из него ведут только две двери. Одна из них, как предполагает Нортон, ведёт в лифтовую шахту, и это, возможно, было бы самым безопасным для них путём, но что-то подсказывает ему, что в их физическом состоянии это будет не самым лучшим вариантом. Поэтому остаётся идти дорогой простых смертных - через обычную дверь, ведущую на лестничную площадку.
На лестничной клетке ощутимо пованивает табачным дымом: кто бы здесь ни курил, он покинул это место не более пяти минут назад, а стало быть, находился сравнительно недалеко. В тусклом свете, пробивающемся сквозь замызганное оконное стекло, видны несколько валяющихся на полу окурков; Эш, подсвечивая себе фонариком, выуживает перчатки и быстро собирает все до единого, ссыпая в карман. Каждый окурок - это потенциальный образец ДНК, а, стало быть, возможное новое имя.
Не успевает он покончить со сбором мусора, как снизу доносится топот и приглушённые голоса. Электричество, видно, отключено во всём здании без исключения, поскольку со стороны вновь прибывших было бы логично разделиться и частично поехать на лифте. Но никаких звуков, свидетельствующих о работоспособности лифта, не слышно, так что трое или четверо поднимаются по лестнице всем скопом, шумно пыхтя, переговариваясь и матерясь.
Нортон, выпрямившись, гасит фонарик, молниеносно взлетает к Брайану и шепчет:
- Не убивай всех. Оставь последнего или одного из тех, кто побежит вниз, - и толкает детектива в тёмную нишу в стене, куда не достаёт тусклый уличный свет. А сам же поднимается на пролёт выше и распластывается по лестнице, как зверь, приготовившийся к прыжку.
Шаги приближаются, и один из голосов кажется ему знакомым.

Как только на тесном пространстве лестничной клетки начинается толкотня и суета, Эш, уцепившись за перила, в каком-то чудовищном прыжке перемахивает полтора лестничных пролёта, таким образом оказываясь у нападающих за спиной. В эту же секунду к нему под ноги сваливается один из участников всей этой заварушки, едва не сбив с ног; однако же, Нортону всё-таки удаётся удержать равновесие, и сверзившееся тело он от души прикладывает по виску рукояткой пистолета. По крайней мере, так у них останется хотя бы один способный говорить человек, на тот случай, если остальные вдруг полягут на поле брани. А всё, между прочим, к тому и идёт; когда через перила переваливается ещё одно тело, Эш по доброте душевной отправляет его ещё на несколько этажей ниже, попутно отмечая, что у того, видимо, только прострелено плечо. Подобные травмы не исключают боеспособности, но данный индивидуум, пересчитав головой около трёх десятков ступеней, уже явно не сможет принимать участия в боевых действиях: со сломанной шеей держать оружие вообще несколько проблематично, а уж метко целиться - и подавно.
Как только Эш разбирается с предыдущим типом, к нему незамедлительно является новое поступление проблем, на сей раз даже в двух экземплярах. Одним из этих экземпляров совершенно точно является Брайан, но вычислить, что в этой мешанине рук и ног кому принадлежит, в сумерках крайне сложно, так что стрельба исключена. Приходится действовать наиболее эффективным, хоть и несколько грубым методом: убрав пистолет и с размаху врезавшись в копошашийся клубок, Эш, разумеется, тут же получает куда-то в челюсть, но затем ему всё-таки удаётся отделить зёрна от плевел. Отбросив Брайана в сторону, он наваливается на его противника, отбрасывая того ещё на пару ступеней вниз и намертво прижимая лицом к полу; тот, по-видимому, ещё в сознании - пытается брыкаться и матерится, как портовая шлюха. Затихает он только тогда, когда Нортон приставляет к его шее лезвие ножа и легонько надавливает. Кровопускание он всегда считал одной из самых эффективных медицинских процедур; по крайней мере, с чрезмерной гневливостью она справлялась отлично.
Дождавшись, пока его пациент перестанет брыкаться и орать, Эш прижимает лезвие чуть сильнее и шепчет тому прямо в ухо:
- А сейчас мы с тобой поговорим. Ты расскажешь мне, сколько вас здесь, и какого дьявола вы здесь делаете, а твой скальп останется при тебе. Отличный вариант, а?
- Иди ты нахер, - пробормотал потенциальный кандидат на скальпирование. - Я не знаю... ничего не знаю, я здесь не...
Эш приподнял собеседника за волосы и аккуратно провёл ножом достаточно глубокий надрез у того над ухом. Нож противно царапнул о кость, мужчина истошно заорал и забился.
- А если подумать ещё раз? - шепнул Нортон, стараясь принять более удобное положение, чтобы и удерживаемый не вырвался, и кровь не залила одежду.
- Я не знаю!.. - выл незнакомец. - Мы просто патрулировали этажи... Восемь человек, пара на каждый этаж, и техники... четверо или пятеро. Остальные внизу, в подвале, я не знаю, сколько их!
- Вот видишь, у нас уже получается диалог, - беззаботно заметил Эш, вытирая лезвие об одежду допрашиваемого. - Что за техники? И кто дал вам оружие?
- Да не знаю я, блядь, что за техники! Мне никто не докладывал!.. Оружие раздавал Тони, дрыщавый такой, с родинкой...
- А вот ругаться нехорошо, - ласково протянул Нортон, легонько дёргая за ухо, над которым была надрезана кожа, и с какой-то философской отстранённостью наблюдая за тем, как из пореза хлещет кровь. - Ещё немного, и будешь свободен. Расскажи мне, кто тут командует и как пробраться в подвал.
- Тони и командовал, ему кто-то звонил всё время, и с ним высокий такой мужик, толстый; а подвал в самом конце лестницы, вниз и направо, там железная дверь, она открыта...
Едва дослушав, Эш отпустил доносчика так, что тот изрядно двинулся лицом о бетон, и добавил для убедительности пистолетом. Его категорически смущала мысль о том, что собранные в здании патрульные не отличались ни особым интеллектом, как им продемонстрировал первый же встреченный тип, ни боевыми качествами, в чём только что была возможность убедиться. Да и о моральной стойкости противоборствующей стороны тоже задумываться не приходилось. Что выходило? Выходило восемь разбитых по парам балбесов-дилетантов против предположительно одного подготовленного профессионала, и ни одной крупной шишки синдиката на месте событий не было. Здесь явно крылся подвох; их вели к цели так ненавязчиво, что даже идиот понял бы, что уж куда-куда, а в подвал соваться не следует. По крайней мере, тем путём, на котором их заведомо поджидали.
Значит, следовало найти другой путь, только и всего.
Спрятав нож и поднявшись с пола, Эш направился на площадку выше - выяснить, как там Брайан, и заодно осмотреть остальных участников веселья. Кого-то из них он знал; оставалось выяснить, кого именно.

- Ну извини, - пожимает плечами Эш, тщательно обыскав карманы своего недавнего собеседника, валяющегося в глубокой отключке, и в результате разжившись ещё одним "Зигом". - Я не был до конца уверен, кто из вас сверху, а кто снизу.
У того же типа в кармане находятся сигареты с зажигалкой, которые Нортон, решив взять небольшой перерыв на то, чтобы осмыслить положение, без зазрения совести конфискует. Красные "USA Gold" отказываются такими крепкими и воняют настолько отвратительно, что постепенно оживающее тело, на котором восседает детектив, начинает отфыркиваться и кашлять. Нортон, передвигающийся в эпицентре сизого вонючего облака, пресекает шум строгим "цыц" и лёгким пинком: посторонние шумы мешают ему сосредоточиться.
- Если тот тип наверху был одним из патрульных, - задумчиво говорит Эш, усевшись на лестницу и пытаясь пропустить одно дымное колечко в другое, - то в здании их осталось трое. Слабовато. Те, кого он назвал техниками, заняты на первом этаже и на улице, и сдаётся мне, что у них оружия нет. Только вот что они делают? Чинят проводку?..
Как бы то ни было, ситуация, кажется, начала проясняться. Пункт наблюдения не мог базироваться здесь - учитывая отсутствие электричества во всём здании, наблюдатели просто не смогли бы подключить камеры. Всё здание цеха представляло из себя ловушку, коробку на палочке, к которой была привязана верёвка. А тот, кто должен был за эту верёвку дёрнуть, находился в другом месте. Где-то поблизости.
А потом разрозненные детали в голове потихоньку принялись вставать на место. На угловом здании, замыкающем ряд Е, не было уцелевших пожарных лестниц. Ни одной. Единственная лестница, по которой можно было попасть на те крыши, обрушилась под весом Нортона, а Резерфорд-младший был ненамного легче его, и, тем более, вес винтовки со всем прочим снаряжением компенсировал разницу. Так что поднимайся он тем же путём, ему с большой вероятностью пришлось бы поздороваться с асфальтом. Следовательно, Тони попал на крышу изнутри здания.
Это, конечно, ещё ни о чём не говорило, но, по крайней мере, обозначало точку, с которой следовало бы начинать поиски.
- В подвале нас ждут, - меланхолично констатировал Нортон, туша окурок о перила и пряча в карман. - Ставлю доллар на то, что там засада, которая превратит нас в фарш, едва мы откроем дверь. Распорядители этих танцев, скорее всего, сидят через два корпуса отсюда; похоже, снайпер не просто для подстраховки прикрывал подходы именно к тому зданию.
Порывшись в карманах куртки, которая уже успела провонять застаревшим табаком, Эш выудил телефон и протянул его Брайану.
- Набирай свой чёртов спецназ и отправляй их в подвал. Нам там делать нечего.
Решив, что с обыском своей импровизированной скамейки Брайан справится сам, Эш поднимается на площадку выше и освещает фонариком лицо последнего участника боевых действий, также валяющегося в глубокой отключке. И вот здесь его ждёт сюрприз.
- Ну ничего себе, - бормочет Нортон. - случился зомбиапокалипсис, а мне ничего не сказали?
Перед ним валяется Джонни Трэверс, мелкий наркодилер, в своё время являвшийся одной из шестёрок синдиката и заодно поставлявший им... биоматериал. Тот самый Джонни, который по всем официальным и неофициальным данным уже полтора года как как кормит червей на кладбище тюрьмы Пен Поулс в Неваде.
Согласно имеющимся у Эша сведениям, причиной того, что Джей Ти, как его называли знакомые, так поспешно покинул наш бренный мир, являлась обыкновенная жадность вкупе с непроходимым идиотизмом. В один прекрасный момент Трэверс решил, что доля, которую платит ему синдикат, вполне могла бы быть раз в в десять больше, и попытался добиться своего посредством угрозы разоблачения. Проблему моськи, лающей на слона, решили быстро и с определённым изяществом: на Джонни повесили тройное убийство и благополучно закрыли его в Пен Поулс на ближайшие двадцать лет. Но упорства ему было не занимать, и уже из-за решётки он продолжал портить бывшим подельникам жизнь, грозясь снабдить местных журналистов парой десятков сенсаций. Подобная неосмотрительность стала причиной того, что утончённая натура Джонни не вынесла сурового тюремного быта, и на восьмой год заключения парня нашли повесившимся на решётке собственной камеры. Так, по крайней мере, гласили официальные отчёты.
И вот теперь перед Эшем валялся не то сам Джонни, не то его брат-близнец. Ясно было одно: кто бы это ни был, он был вполне себе жив и находился в добром здравии... ну, если не считать кровоточащей ссадины на затылке и следующего из этого обморока.
Эш пытается проанализировать нюансы столь внезапного воскрешения покойников, когда причина его задумчивости вдруг открывает глаза, потревоженная, видимо, бьющим в лицо светом фонаря. А дальше события разворачиваются настолько быстро, что мысли о зомбиапокалипсисе приобретают определённый смысл: ну не может обычный среднестатистический человек так быстро очухаться после обморока. Но Джонни умудряется это сделать, и первое, что он выкидывает, открыв глаза, - со всей дури лупит Нортона лбом в переносицу, да так, что тот, глухо взвыв, отлетает на другой конец площадки. А затем скачет за ним с явным намерением добить.
Но в тот момент, когда руки Джонни уже сдавливают его горло, Эш всё-таки умудряется высвободить нож из-под манжета рубашки. Щёлкает выталкивающая лезвие пружина, и противник заваливается вбок, истошно воя: первый удар пришёлся вскользь по рёбрам, но и этого было достаточно, чтобы воспользоваться полученным преимуществом и исправить оплошность. Нортон больше не пытается ударить в корпус: он с каким-то мрачным спокойствием прижимает Трэверса к полу и распарывает ему горло от уха до уха, сожалея только о том, что узнать подробности его чудесного воскрешения не удастся. Ну, и о том, конечно, что одежда теперь забрызгана кровью. Осторожно обтерев окровавленные руки об одежду Джонни, он спускается вниз. Разрозненные осколки льда, плавающие в сознании, наконец-то собираются в единую оболочку; он смотрит на Брайана, и тварь, глухо рыча, улыбается тому сквозь подёрнутые инеем стёкла зрачков.
- А, впрочем, можно и прогуляться в подвал, - роняет он сухие, лишённые какой-либо эмоциональной окраски слова. И сплёвывает кровью в ладонь: лезвие всё-таки порезало щёку при падении.

Перед глазами плавают багровые пятна, и становится немного трудно дышать. Но это пройдёт; это всегда проходит, ничего, решительно ничего, кроме секундного дискомфорта и последующей пустоты. Так бывает всегда, и виной тому - кровь, липкая, густая, кровь, её вспарывающая зрительные нервы яркость и душный, тяжёлый запах. Это секунда, только секунда и ничего больше, и стоит только моргнуть, а потом моргнуть ещё раз, и наваждение проходит, унося с собой запах, и цвет, и духоту. Остаётся только лёд, лёд и человек с глазами цвета арктического льда, намертво впаянный в цельноледяную броню, но живой, всё ещё живой. И уже заранее мёртвый, потому что всё, что приближается к таким тварям, как эта, обречено на смерть, обречено на несчастливый конец истории. Только мёртвое способно сосуществовать с нею в комфорте, это идеальный симбиоз и весьма ироничная ситуация - когда гниль окружает себя гнилью только потому, что того требует тот, кто сгнил ещё раньше, много лет назад...
...Эш пытается придти в себя, мотая головой и держась за перила лестницы. Нельзя сейчас сходить с ума, ещё очень много дел, думает он, и эта мысль неожиданно его веселит; он фокусирует взгляд и скалится куда-то в пустоту мёртвой улыбкой, излучающей разрывающий его изнутри холод. Это хуже, чем он думал; а ведь он искренне был уверен в том, что всего лишь делает то, что должен, безо всякой нездоровой вовлечённости. Ему определённо следует пересмотреть своё отношение к этому вопросу, но позже, много позже, когда вся эта суета уляжется. Очухавшись окончательно, он пытается разобрать, что говорит Брайан, отчаянно тычущий в кнопки телефона, но тот, видимо, просто ругается себе под нос: видимо, со связью проблемы.
А потом у детектива, видимо, случается какое-то озарение, и тот уносится вниз, перескакивая едва ли не по десять ступеней разом. Эш дёргается было за ним, перелетая пролёты с ловкостью чемпиона по паркуру, но упускает из виду тот момент, что цепляться за перила при спуске приходится левой, повреждённой рукой. Где-то после третьего головокружительного полёта он ощущает омерзительный скрежет хрящей в плече и пока ещё тонкую ниточку боли - вот они, предвестники грядущего пиздеца. Приходится сбавить скорость; Брай уже оторвался так, что пытаться догнать его бессмысленно... В конце концов, он не ранен, боеприпасов у него достаточно... А вот подумать стоит: какая-то въедливая мысль шкрябает когтями изнутри ледяной оболочки, осыпая мелкое, похожее на россыпь поддельных бриллиантов крошево.
Притормозив на лестничной площадке второго этажа, Эш открывает дверь и заходит в холл, держа оружие наготове. Никого нет; эхо шагов гулко разносится по пустому зданию. Достав фонарик, Нортон освещает бегущие под потолком провода. Изоляция выглядит замызганной и древней, но видимых повреждений нет; однако, минуту спустя он находит распределительный щиток и качает головой: автоматы и предохранители выдраны с корнем, узел совершенно неработоспособен. Чем бы ни занимались здешние техники, они явно не чинили проводку, а, скорее, наоборот, стремились привести её в совершеннейшую негодность. Для чего? Тот ещё вопрос.
А потом осознания начинают приходить из ниоткуда, нашлёпываясь друг на друга, как слои какого-то чудовищного торта. Луч фонаря выхватывает из темноты несколько цветных проводов в пучке грязно-белых, а в следующую секунду Эш уже мчится к лестнице и несётся в подвал, на ходу набирая Кэнди.
- Связь недоступна. - любезно оповещает его автоответчик. Повторить попытку он даже не пытается: выпутывает из куртки рацию, лихорадочно вспоминая частоту и коды. Штурмовая группа, скорее всего, едёт переговоры на отдельной частоте, но чем чёрт не шутит: может, удастся достучаться до них через полицию.
Радиосвязь ловит паршиво, и только когда Нортон долетает до лестницы, из динамика доносится неразборчивое бормотание. Нажав кнопку вызова, он орёт как можно чётче:
- Одиннадцать-восемьдесят девять, промзона между Свит-Эпплвуд и Восточной Барнард!.. Срочно отозвать штурмовую группу, повторяю, одиннадцать-восемьдесят девять!..
Остаётся только надеяться, что он не перепутал коды и не оповестил о каком-нибудь дохлом животном на дороге или о пробке на шоссе. Разумеется, вероятность того, что кто-то почешется после этого сообщения, крайне мала, но стоит использовать все шансы. С улицы доносятся крики: Эш с некоторым облегчением узнаёт голос Брайана. По крайней мере, он покинул здание и находится в сравнительной безопасности. Чёрт, да по сравнению с пляской на бочке с порохом весь клан Резерфордов выглядит безопаснее младенцев!..
В подвале, разумеется, никого не оказывается. Эш движется по длинному узкому проходу, задевая головой о трубы. Цветные провода сходятся в небольшое помещение; приёмник удаётся найти не сразу. Эта схема ему прекрасно знакома: то же самое они устраивали в Окленде, в девяностом, когда подрывали оружейный склад в  доках. Именно та безумная вылазка едва не стоила Максу жизни, а виной всему стала проводка, чёртова заискрившая проводка, заставившая заряд сдетонировать раньше времени. Но здешние мастера знали своё дело, полностью исключив подобный форс-мажор.
Осмотрев местность, Эш признаёт, что схема собрана на славу. Подобные методы часто применяются при сносе старых построек: заряд сравнительно небольшой мощности закладывается в подвальных помещениях, и когда происходит взрыв, основные повреждения приходятся на долю фундамента и несущих конструкций, заставляя здание как бы схлопнуться внутрь себя. Сила взрыва сравнительно невелика и предельно локализована, но, находясь внутри здания во время срабатывания бомбы, выжить нереально. И, кроме того, не стоит сомневаться, что всё происходит на законных основаниях: разрешение на снос подписано, а случайную стрельбу всегда можно объяснить хлопками строительных патронов. А уж по части избавления от тел синдикат давно уже накатал себе дорожки.
Эш не понимает, почему он ещё находится здесь. Брайан в безопасности, так что стоит бежать из этого подвала очертя голову... но, с другой стороны, скоро здесь появится десяток спецназовцев, которых так или иначе накроет взрывом, а таймера, как в голливудских боевиках, на детонаторе нет, и чёрт его знает, когда он сработает - может, через час, а может, через пару секунд, а может, аккурат в тот момент, когда группа войдёт в здание.
Прихваченная из кармана убитого на чердаке парня отвёртка оказывается как нельзя кстати. Ножом было бы удобнее - пазы на саморезах крестовые, но нож более громоздкий, и есть риск задеть что-то не то. Так что Эш работает отвёрткой, и ему-таки удаётся осторожно снять пластиковый корпус.
А потом он зависает, анализируя схему. Нет, это совсем не то, что было в Окленде: там была примитивная цепь, заставляющая заряды срабатывать поочерёдно, а здесь расходящиеся контакты явно направлены на то, чтобы заставить всю заложенную взрывчатку рвануть одновременно, не оставляя находящимся внутри никаких шансов. Это намного сложнее; но у него совсем нет времени колебаться, и он, затаив дыхание, осторожно поддевает отвёрткой первый контакт.
Ничего не происходит.
Второй.
Ничего не происходит. Всего их шестнадцать.
Третий.
Тишина. Слышно шумящую в ушах кровь.
Эш смахивает заливающий глаза пот и цепляет было четвёртый, как вдруг внезапно раздавшаяся из кармана трель телефонного звонка заставляет его вздрогнуть от неожиданности всем телом.
А в следующую секунду мир с грохотом обрушивается на него всей своей тяжестью, увлекая в темноту.

- Ххха... Эй, бля, прекратите!.. - пытается выдавить Нортон, когда его начинают щекотать. Но у него не получается произнести ни звука, и невидимые садисты продолжают своё чёрное дело. Ну как, скажите на милость, можно спокойно валяться без сознания, когда кто-то назойливо шебуршится у тебя в рёбрах, заставляя елозить под обломками какой-то тяжёлой конструкции, как беспокойного глиста в заднице?.. Впрочем, ёрзать приходится в высшей степени аккуратно, поскольку нагромождение обломков весьма нестабильно: с каждым движением Эш ощущает, как придавливающая его к полу конструкция колеблется, грозя обрушиться и тем самым успешно довершить начатое - то есть, размазать неудачливого взрывотехника по бетонному полу таким же тонким слоем, как намазывают арахисовую пасту на тост. Перспектива, надо заметить, не из приятных.
Впрочем, оценить перспективы, валяясь мордой в пол и судорожно хихикая, довольно проблематично. Поэтому Эш, особенно затейливо извернувшись, умудряется всё-таки засунуть руку себе под грудь и нащупать зудящий в рёбрах источник беспокойства. Им оказывается мобильный телефон, истошно трезвонящий в в нагрудном кармане куртки в режиме вибрации; на дисплее высвечивается до безумия знакомый номер, и Нортон улыбается последовательности цифр, как толпе старых друзей:  Брайана не зацепило, он в порядке, и он непременно попытается отвернуть ему голову... как только выкопает, конечно.
Если выкопает.
Телефон продолжает вибрировать, и Эш пытается было развернуться так, чтобы было удобно поднести его к уху... но пальцы почему-то не слушаются, напрочь отказываясь гнуться, и аппарат проваливается куда-то за обломки валяющейся сбоку решётки, в недры мусорной кучи. Чтобы достать его оттуда, надо только немного отодвинуть решётку и дотянуться... Но фокус не удаётся - не хватает каких-то жалких пяти дюймов. Какая-то тяжеленная дрянь, придавившая ноги, не даёт подтолкнуть себя вперёд, да и вывихнутое плечо при попытке опереться на левую руку напоминает о себе далеко не самым дружелюбным образом.
Так что остаётся только уткнуть голову в пол и крепко задуматься о текущем положении дел. Голова гудит, как колокол; затылок, судя по ощущениям, представляет собой одну большую шишку... С рукой и так всё понятно, а вот с ногами не очень: вроде бы как они целы, но когда на нижней твоей половине лежит кусок бетона весом в добрый центнер, сложно быть уверенным наверняка.
Но это всё занимает его куда меньше, чем должно бы. Гораздо больше его беспокоит другое. Как он ни прокручивает в памяти предшествующие взрыву события, он никак не может вспомнить, в какой же момент успел поставить чёртов мобильник на виброзвонок.
Вокруг царит тишина: Эш не знает, сколько уже успел проваляться в бессознательном состоянии, но уж никак не меньше десяти минут, это точно. Не слышно ни выстрелов, ни взрывов, так что можно предположить, что штурмовая группа всё-таки не дошла до этой чёртовой пороховой бочки. Нортон, криво усмехнувшись, мысленно ставит себе А за успехи во взрывном деле: теперь уж точно можно констатировать, что первые несколько разветвляющих цепь контактов он отключил верно и чертовски вовремя - в противном случае первой сработала бы линия, заложенная в подвале, и тогда от него осталось бы в лучшем случае мокрое место. Если бы не чёртов мобильник...
Эш хмурится: он точно помнил, что последним, что он услышал перед взрывом, была чёртова Металлика, стоящая у него на звонке. Раньше он использовал стандартные мелодии, но потом решил, что это не укладывается рамки выбранного им образа, и долго ломал голову, мучительно колеблясь между Вагнером, Флойдами и Синатрой. А потом, стоя в пробке, где-то подцепил заунывный мотивчик "Unforgiven" и проходил с ним несколько дней, прежде чем додумался поставить его на входящие вызовы.
Так какого же чёрта телефон переключил режим?
Эти размышления порядком его утомляют, но вскоре приходится от них отвлечься: он всем телом ощущает, как придавливающая его к полу конструкция колеблется и вибрирует. Это не сработавший заряд, иначе от грохота тут уже бы остатки стен повылетали... Больше всего это смахивает на землетрясение, и это чертовски абсурдно, но в данный момент почему-то кажется наиболее правдоподобным.
Ещё минуту спустя тяжесть, придавливающая его ноги, постепенно отползает в сторону, и Эш дёргается, пытаясь одновременно приподняться и развернуться. Но чёртова рука никак не хочет слушаться, и он нелепо заваливается   назад. Сесть получается только со второй попытки, и когда взметнувшееся вверх облако мелкой бетонной пыли оседает, он смеётся и качает головой, глядя на что-то втолковывающего ему Брайана. Смеётся потому, что определение "землетрясение" в данном случае слишком уж мягкое, и потому что загадка проклятого мобильника решилась самым элементарным образом: звук никуда не девался, просто Эш его не слышал. Поднеся правую руку к обоим ушам поочерёдно, он с лёгкой досадой смотрит на перемазанные кровью пальцы. Быть глухим в его ситуации крайне неудобно, но вряд ли это какие-то серьёзные повреждения. Так что он снова поднимает глаза на Брая, пожимает плечами... одним плечом, потому что второе не функционирует, и говорит слишком громко, потому что не слышит собственных слов:
- Ну и денёк сегодня, а.

- Я тебя ни хрена не слышу, - радостно отзывается Эш в ответ на попытку Брайана донести до него какие-то, несомненно, крайне ценные сведения. - Так что можешь воспользоваться моментом и совершенно безнаказанно наговорить мне гадостей. Валяй, не стесняйся. Вообще-то я как раз собирался вздремнуть, но раз уж ты меня откопал, ничего не поделаешь.
Эш даже не подозревает о том, с какой громкостью его голос отражается от стен. Будь дело в горах, непременно сощла бы лавина. Но пока для него звуки собственного голоса отдаются только изнутри черепа, как будто пробиваясь сквозь вату. Пожалуй, это ощущение было бы даже забавным... Если бы от него так не стучало в висках. Кое-как заставив мир перестать плясать перед глазами с бешеной скоростью, Эш оглядывается по сторонам и первым делом вытаскивает из кучи хлама оброненный мобильник, а затем осматривает остальное снаряжение. Оба пистолета на месте, на чёртовом бинокле ни трещинки, хоть Эш и рухнул на него всем своим весом, и коробка патронов тоже обнаруживается в кармане куртки. Что ж, удалось обойтись практически без потерь... ну, если не считать гарнитуру, которая осталась лежать где-то в обломках лестницы.
Можно продолжать вечеринку. Нортон уцепляется правой рукой за нагромождение мусора и предпринимает героическую попытку подняться. Перед глазами плывёт, но предметы более-менее принимают привычные очертания, и сфокусировавшись на Брайане, Эш внимательно оглядывает того на предмет полученных повреждений. Вроде бы цел, если не считать исцарапанной физиономии, всклокоченного вида и окровавленных рук. Уцепив Брая за руку и осмотрев ладонь, Эш качает головой: ерунда, но заживать будет долго.
- Здесь неплохо, но я бы сходил проветриться, - говорит он, оглядываясь. Подходы к лестнице завалило, пытаться туда пролезть не только бесполезно, но ещё и небезопасно - помимо бетонных блоков, ощетинившихся торчащими со всех сторон кусками арматуры, где-то там валяется и балка, при падении зацепившая с собой проводку. А чёрт его знает, как поведёт себя оставшийся заряд, если случайно дёрнуть его за верёвочку.
- Как ты сюда пробрался? - интересуется Эш, присев на обломок какой-то трубы и нашарив в кармане конфискованные у местных мафиози сигареты. Почти вся пачка поломалась, но несколько штук успели уцелеть, что не может не радовать.
Эш тоскливо смотрит на сигареты и прячет пачку в карман. Безусловно, курить в помещении, где взорвалось ещё не всё из того, что могло, не следует. Но хочется. Очень.

- Ну охренеть. Я, конечно, всё понял, можешь не уточнять. - кивает Эш в ответ на неопределённый жест куда-то в сторону коридора. Этот самый коридор выглядит весьма плачевным образом: протиснуться можно где-то до середины, если извернуться, зато потом, футов эдак через десять, шансы разукрасить торчащие тут и там острые обломки гирляндами из собственных кишок значительно возрастут.
- Помощь? - переспрашивает Эш, пытаясь понять, что именно говорит Брайан. - На себя посмотри. Лично у меня всё прекрасно.
Будто бы в доказательство этого заявления он незамедлительно вскакивает со своего обломка трубы и со всей возможной резвостью ползёт в самый конец подвала, подсвечивая себе так кстати обнаруженным в кармане фонариком. От детонатора Эша отбросило всего лишь на несколько метров, но он всё равно умудряется проплутать несколько минут, прежде чем находит устройство. Ни сам детонатор, ни ведущие к нему провода на первый взгляд не пострадали - его очень удачно прикрыло сверху каким-то ржавым металлическим щитом, упавшим под углом к стенке. Эш внимательно разглядывает схему: сработал один из трёх разветвителей, на вертикальный ряд с дальнего конца здания. Определённо, схему выстраивал мастер: пытаться нейтрализовать заряды по одному было невозможно, а два последних разветвителя, замкнутые один на другой, спровоцировали бы взрыв просто исходя из точек детонации: сработала бы цепная реакция, и две трети здания так или иначе взлетели бы на воздух.
И весь этот замысел кажется чертовски знакомым.
Пройдя вдоль рухнувшей балки с проводкой, Эш проверяет ведущие к детонатору провода. Изоляция цела, и остаётся только порадоваться: рухни эта балка в другую сторону, и было бы намного веселее. Можно было бы потратить лишних полчаса и соорудить из этих проводов очаровательный сюрприз для тех, кто придёт сюда позже, но Эш, во-первых, не уверен, что это будет не спецназ, а во-вторых, полчаса - это слишком много, так что от соблазнительной перспективы накормить синдикат их же конфеткой приходится отказаться.
Вернувшись к Брайану, Эш интересуется:
- Уж не знаю, в какую форточку ты сюда залетел, но давай на неё посмотрим, что ли.
Конечно, можно предположить, что где-то в отдалении вывалился кусок внешней стены, но что-то подсказывает Нортону, что на это надеяться не стоит. Как бы то ни было, запасной вариант у него есть, и есть тот, кто поможет с его осуществлением, если вдруг придётся идти ва-банк.
По крайней мере, Эш на это надеется.

Эш покорно топает вслед за своей персональной спасательной миссией, понятия при том не имея, куда они направляются - ничего, даже отдалённо напоминающего выход, в зоне видимости не наблюдается. Зато наблюдаются две здоровенных балки, перегородившие проход крест-накрест так, что как-то через них пробраться не представляется возможным. Впрочем, так кажется только на первый взгляд: побродив вдоль завала туда-сюда и едва не обсмотрев под микроскопом злосчастные балки, Эш прикидывает, что преодолеть досадное препятствие можно аж двумя путями - либо вообразить себя червяком и протереть собой полы, попытавшись проползти снизу, либо просочиться сбоку, рискуя обрушить на себя всю конструкцию. Ни то, ни другое особо не прельщает, но выбирать не приходится, и Нортон, скривив страдальческую физиономию в ответ на кивок Брайана, плюхается на пол.
Ползти с практически неработающей рукой чертовски неудобно, но в конце концов Эшу, припомнившему за пять минут весь богатый лексикон немецких, американских и каких-то там ещё ругательств, удаётся каким-то чудом перетащить себя на ту сторону баррикады. Нависающие сверху балки угрожающе трещат, пошатываются и осыпают сверху мелкий мусор, но всё-таки остаются во вполне устойчивом положении.
Поднявшись с пола и отряхнувшись от налипшего по дороге мусора, Эш оглядывается по сторонам, чуя, как откуда-то тянет лёгким сквозняком, и наконец-то находит источник свежего воздуха. Крохотное подвальное окно, находящееся под самым потолком, выглядит не самым удобным путём для отступления, но больше деваться всё равно некуда, так что Эш принимается шнырять туда-сюда, стаскивая под окно всякий крупнокалиберный мусор и выстраивая из него подобие лестницы, которая позволила бы подобраться к проёму ближе. За пару минут он с этим вполне успешно справляется, и даже успевает подняться к окошку... И вот на этом успешное прохождение линии препятствий заканчивается: как Нортон ни корячится, плечи упорно не желают протискиваться сквозь обломки чёртовой рамы. Эш изворачивается и так, и этак, поминает недобрым словом всех святых и всю родню проектировавшего здание архитектора до седьмого колена, собирает все оставшиеся после предыдущего посетителя занозы... и, в конце концов, втягивает голову обратно и съезжает по своей импровизированной лестнице, как по горке, прямо под ноги Брайану. Потревоженный вывих отдаёт прямо в мозг адской болью - видимо, действие обезболивающего окончательно сошло на нет; положение всё сильнее напоминает жопу, и Эш, держась за плечо и кривя физиономию, сообщает:
- Бесполезно. Я туда не пролезу, нечего даже и пытаться. - и улыбается кривовато, кивая на окно: - Иди. Я что-нибудь придумаю.
В конце концов, в  его распоряжении некоторое количество взрывчатки и вполне рабочий, судя по предварительному осмотру, детонатор. И если поднапрячь голову и заставить руки перестать дрожать, можно будет попробовать пробить себе путь на волю силовыми методами.
О том, что получится в случае неудачи, Эш думать не хочет.

- Я серьёзно. - говорит Эш, глядя на Брая, косящегося на него с весьма красноречивым выражением на физиономии. Из последней фразы он с грехом пополам разбирает слово "выбраться", но в целом ситуация и так ясна - никуда этот упрямец отсюда не пойдёт, пока Нортон будет изображать застрявшего в кроличьей норе Винни-Пуха. Но Эш всё равно предпринимает ещё одну попытку: - Иди уже, а.
Выход остаётся только один, и он настолько отвратительно очевиден и неизбежен, что с ним приходится смириться. Зажав фонарик в зубах, Нортон подбирает обломок арматуры, ногой расчищает себе небольшую площадку и принимается по памяти чертить схему электрической цепи, приводящей в действие заложенную взрывчатку. Придётся подключать одну из отсоединённых веток, а затем каким-то образом разводить контакты по отдельным закладкам, умудрившись не разомкнуть при этом цепи и не устроить себе тотальный армагеддон в условиях отдельно взятого помещения.
Знания Эша о устройстве взрывчатки довольно поверхностны и исчерпываются, в основном, практическим материалом, вынесенным из оклендских рейдов на оружейные склады конкурентов. Устройства тогда использовались довольно примитивные, так что разобраться в них не представляло особого труда. А вот нынешняя проблема была куда более заковыристой, и успешность её решения зависела не столько от мастерства, сколько от везения. А с этим традиционно было туговато.
- Я собираюсь делать безумные вещи, - буркнул Нортон, не отвлекаясь от чертежа. - И лучше будет, если ты в это время будешь находиться подальше отсюда. Минимум в полумиле.
С расположением цепи всё более-менее ясно; осталось выяснить, как обстоят дела с инструментом. Приподняв правую руку и повернув её ладонью вниз, Эш хмурится, глядя на то, как мелко подрагивают пальцы. Это результат перенапряжения, говорит он сам себе; стоит только немного отдохнуть и всё пройдёт. Но самоубеждение не прокатывает, и идиотизм ситуации почему-то дьявольски его злит; вскочив с кучи собранного им под окном хлама, он принимается метаться туда-сюда подобно зверю в клетке, и рычать под нос, вовсе не заботясь о том, слышит ли его Брайан. А тот, разумеется, слышит, - в отличие от Эша, поскольку тот совершенно не фильтрует, что его гневное бормотание звучит чуть громче обычного голоса.
- Чёртовы завалы не разобрать, - мотыляется он туда-сюда, остервенело пиная попадающийся под ноги мелкий мусор. - В окно я не протиснусь. Но если из всех заложенных зарядов взорвать один, можно попробовать обрушить стену первого этажа, там, где у стыка стены с потолком пошла трещина. Тогда получится выбраться. Но, verdammt, Брай, - прекратив суетиться, он останавливается, вперивается в детектива чертовски злым взглядом и почти орёт, намеренно повысив голос: - Просто. Уберись. Отсюда. Пожалуйста. Блядь. Пожалуйста. Я и пальцем не трону этот сраный детонатор, пока ты не свалишь в безопасное место!..
"А в итоге они так и померли в этом подвале от голода, потому что ни один из них не хотел уступать другому, и потому что всем была охота поиграться в благородство," - ехидно хихикнул внутренний голос.
"Пошёл на хуй," - устало подумал в ответ ему Эш.

Нет, это всё бесполезно, это определённо бесполезно, думает Нортон, когда его трясут как грушу. И без того слегка отшибленные мозги от этой тряски совершают тройное сальто, что явно не способствует здравому мышлению. Но это всё ерунда, потому что у него-то эти самые мозги всё ещё на месте, в отличие от одного чокнутого полицейского, который свои, видимо, растерял где-то по дороге и теперь всячески пытается подписаться на участие в совершенно зубодробительной авантюре не по необходимости, а из принципа. Образумить его не представляется возможным, и Эш уже было всерьёз начинает обдумывать такие перспективы, как вынужденное изгнание упрямой бестолочи под дулом пистолета или, к примеру, насильственное выпихивание в окно, как вдруг эта самая бестолочь наконец-то его отпускает и принимается что-то втолковывать, указывая на оконный проём. Эш морщится, стараясь разобрать хоть слово, но всё, что он ощущает, - это лёгкую боль в ушах и очень отдалённый гул, как будто с ним пытаются общаться из-под толщи воды.
- Я туда больше не полезу. Это бессмысленно. - упрямо мотает он головой, но, кажется, речь совсем не о том. Внезапно наваливается какая-то нечеловеческая усталость - от бесконечной и, что самое досадное, бесполезной беготни; от этой чёртовой темноты и глухоты, из-за которых кажется, будто тебя засунули в плотный чёрный мешок и основательно притопили; и, наконец, из-за всего этого макбетовского упрямства, непробиваемого и бессмысленного.
- Я не понимаю, чего ты пытаешься добиться, - устало обращается Эш к детективу. - Я сейчас пойду ковырять этот ублюдочный детонатор, и если что-то пойдёт не так, а ты всё ещё будешь толкаться здесь, получатся два трупа вместо одного. Ну нахрена тебе это надо, а? Помочь ты всё равно не сможешь, так что...
И вот на этом месте он затыкается, потому что в голову стучится идея, которую он сперва было с негодованием отметает.
С одной рукой, которая, к тому же, трясётся, как у запойного алкоголика, много он не наковыряет, особенно, учитывая перспективу ещё и держать фонарик в зубах при этом. А вот наличие ассистента могло бы изрядно увеличить его шансы. Только вот потенциальный кандидат в ассистенты вряд ли когда-либо имел дело со взрывчаткой, и Эш скорее удавился бы, чем позволил тому рисковать жизнью под собственным чутким руководством.  В конце концов, когда он говорил, что собирается делать безумные вещи, это ни разу не было преувеличением: вероятность удачного исхода событий составляла примерно семьдесят процентов, а когда имеешь дело со взрывчаткой, этого явно недостаточно. Но пока есть хоть какой-то шанс переубедить Брая оставаться в этой недоделанной Помпее, им следует воспользоваться. Эш искренне надеется, что тот всё-таки даст задний ход.
- Ладно. - Эш облокачивается на стену и засовывает руки в карманы, пытаясь нашарить мелкий бумажный комок, которого там, как назло не оказывается. - Ладно. Либо ты сейчас же убираешься отсюда, либо идёшь со мной и облегчаешь мне задачу, делая в точности то, что я скажу, и без вопросов, потому что я их всё равно не услышу. При таком раскладе, по крайней мере, не я один буду виноват в том, что нам на головы рухнет потолок.
Это будет просто потрясающе, думает он, раздражённо хлопая себя по карманам. Почти как тандем слепого с хромым. Один из них знает, что нужно делать, но сделать этого не может, а другой вполне себе функционален, но не знает, как. Звучит бредово.
Поиски по карманам ни к какому результату не приводят. Эш, раздражённо бурча, поворачивается в сторону Брайана и интересуется:
- У тебя есть жвачка?
"А ещё было бы неплохо, если бы у кого-то из нас завалялась индикаторная отвёртка, кусачки, бесконтактный параметрический детектор, анализатор проводных линий управления и пара-тройка сапёров в придачу".

А ведь Эш, включая нарочито хамоватый командный тон, всерьёз надеялся на то, что этот упёртый олень взбрыкнёт, пересмотрит свою позицию, включит остатки здравого смысла и примет правильное, чёрт возьми, правильное решение. Но этот фокус, разумеется, не проходит, и когда в ответ на его категоричный ультиматум Брайан просто кивает, Эш просто подвисает на некоторое время, бессмысленно пялясь на эту определённо довольную его капитуляцией физиономию, и даже умудряется упустить брошенный в него комок мусора, при ближайшем рассмотрении оказавшийся жвачкой. Он не разбирает, что ему говорят потом, просто подбирает помятую упаковку и засовывает в карман. А затем, выпав наконец-то из своего ступора, подлетает к Браю и принимается самозабвенно орать, обвиняюще тыча того пальцем в грудь:
- Ты... Bescheuert arschgeige, мать твою, ты самый упёртый, самый невыносимый, самый... невозможный балбес из всех балбесов, которых мне когда-либо доводилось встречать!..
Мысли рассыпаются во все стороны, как потревоженные тараканы, а он всё равно пытается найти какие-то аргументы, как-то убедить, доказать, заставить передумать... И в этот самый момент, когда становится окончательно ясно, что bescheuert arschgeige никуда не денется из этого проклятого подвала, Эшу на какой-то короткий миг становится по-настоящему страшно. За последние годы он и думать забыл о том, что мысль о смерти другого человека может причинять боль, может пугать до нервного тика, до аритмии. Но теперь ему всё чаще напоминают о том, каково это, да и смерть теперь близко, совсем близко, - прячется в переплетении красных и чёрных проводов, в мелкой дрожи, затаившейся в кончиках пальцев. Впрочем, порождённый сомнением страх достаточно быстро отходит на задний план, и на смену ему приходит непоколебимое, абсолютное спокойствие. Это уравнение решается предельно просто - если малейший промах может привести к непоправимым последствиям, значит, нужно просто не допустить промаха.
Так что Нортон, закончив своё экспрессивное выступление, закидывает в пасть жвачку, разворачивается и решительно топает обратно, к скрещенным балкам. Пролезть удаётся без проблем, и когда они добираются наконец до развороченного пластикового корпуса детонатора, он успокаивается окончательно. Права на ошибку нет, и это значительно упрощает если не саму ситуацию, то, по крайней мере, отношение к ней.
- Держи. Это вместо отвёртки. - протягивает он Брайану нож и перчатки. Тонкая кожа от удара током, конечно, не спасёт, но вот прорезиненная основа вкупе с пластиковой рукоятью ножа вполне может защитить от слабого разряда. А напряжение в цепи вряд будет особо сильным. - Обмотай вокруг рукояти: там есть металлические детали, может дёрнуть током.
Осмотрев схему и слегка подкорректировав на ходу планируемые действия, Эш выдыхает, облокачивается на стену, направив на остатки детонатора фонарик, и принимается излагать - медленно и обстоятельно.
- Третья слева клемма в верхнем ряду. Осторожно открути винт и отсоедини контакты, сначала ноль, затем фазу. Ноль - чёрный провод, фаза - красный. На последний ряд не обращай внимания, а вот первые две клеммы в ряду и те, что ниже, не задевай... Так... затем соседнюю, ту, что справа... Нет, стой! Замри и не двигайся!
Разумеется, без форс-мажора обойтись не могло: свет фонаря начинает подрагивать, затем мигать, а затем и вовсе гаснет. Не то сдохли батарейки, не то отошли контакты.
- Вот ведь бля... - рычит Нортон, лихорадочно раскручивая корпус фонаря и с неимоверной скоростью производя какие-то полушаманские манипуляции с батарейками. - Ёб-баная китайская хуйня...

- Не двигайся. Совсем. - инструктирует Эш, одновременно грызя батарейки и стуча корпусом фонарика о стену. После реанимационных мероприятий тот пару раз мигает, но светить категорически отказывается. Даже если забить на элементарные правила безопасности и попытаться приспособить в качестве источника освещения зажигалку, долго её удержать всё равно не получится: это пластмассовая одноразовая ерунда, а не непробиваемая "Зиппо", кроме того, есть риск выронить её, когда она оплавится и обожжёт пальцы. И, к тому же, при зыбком свете пламени всё равно будет ни черта не видно. Где-то внутри скручивающей внутренности в узел волной начинает подниматься паника.
Впрочем, это проходит, как только Нортон напоминает себе, что здесь и сейчас права паниковать у него нет, как нет и права ошибаться. Замена фонарику находится довольно быстро - Эш вылавливает из кармана мобильник, отключает звук, помня о причине собственной неудачи, и выставляет режим подсветки экрана на полную мощность. Его приходится держать совсем близко к детонатору, и это значительно ограничивает его помощнику свободу движений. Но, по крайней мере, так в переплетении проводов можно хоть что-то разглядеть.
- Продолжаем, - выдыхает Эш, глядя поочерёдно то на схему, то на Брайана. Тот выглядит сосредоточенным,но спокойным, и это хорошо, это очень хорошо, потому что стоит ему запаниковать, и вероятность удачного исхода этой авантюры для них обоих снизится в несколько раз. - Хорошо. Продолжай раскручивать четвёртую слева  верхнем ряду. Точно так же: сначала чёрный, затем красный.
То ли сказывается нервное перенапряжение последних секунд, то ли последствия взрыва дают о себе знать, но голова начинает ощутимо кружиться. Эш опирается на стену удобнее, стараясь по минимуму тревожить источник освещения и вместе с тем зафиксировать руку с телефоном так, чтобы было незаметно усилившуюся дрожь. Отчаянно хочется блевать; это будет уже чёрт знает какое по счёту сотрясение за последние несколько месяцев, думает он, и, пожалуй, это не очень хорошо для любого, кто большую часть времени использует мозги по назначению. Впрочем, выписывать анамнезы и ставить диагнозы ещё рановато, сейчас следует предельно сосредоточиться на том, чтобы выбраться из этой проклятой дыры, и желательно целиком, а не по кусочкам.
- Так, - Эш пытается сфокусироваться на плывущей перед глазами схеме, в десятый-сотый-тысячный раз проверяя правильность своих предположений. Алгоритм верен, и ничто не должно дать сбоя. - Есть?.. Теперь самое весёлое. Нужно срезать контакты на чёрном проводе от первой раскрученной клеммы и на красном от второй. Затем зачистить изоляцию примерно на миллиметр, и будь осторожнее: вот тут как раз может дёрнуть током с большой вероятностью.
Ножом это делать будет наверняка чертовски неудобно: лезвие слишком толстое и тупое для того, чтобы снять тонкий слой изоляции. Но другого выхода всё равно нет, так что придётся... Или не придётся?
Эш выплёвывает бритвенное лезвие, тщательно вытирает его о джинсы, а затем ломает пополам и облепливает один конец жвачкой на манер рукояти. Тоже весьма сомнительная изоляция - но это не в пример удобнее, чем ковырять тонкий провод лезвием ножа.
- Держи, - протягивает он импровизированный инструмент. - Я, конечно, немного его обслюнявил, но выбирать не приходится. Как только закончишь с проводами, отдай эту штуку мне и отойди, дальше я сам.
Как там нужно? Лицом вниз, ногами в сторону эпицентра взрыва...

Нортон гипнотизирует провода, не мигая и, кажется, не дыша; бездумно повторяя про себя - "чёрный, красный, чёрный, красный", - как будто эта нехитрая мантра действительно способна изменить ход событий в более благоприятную сторону. Схема обдумана и просчитана сотню... нет, наверное, уже тысячу раз, но всё равно остаётся крохотный шанс, сотая доля процента, что что-то пойдёт не так. Закон Мёрфи всегда срабатывает в самый решающий момент; и Эш ждёт, пропуская через себя каждую секунду. Время течёт сквозь него, как текла бы вода через плотный фильтр, и он почти успевает поверить в то, что успеет увидеть, как воздух искажается от ударной волны, успеет увидеть и... оттолкнуть, закрыть, загородить. Успеет сделать хоть что-то.
Кажется, будто эта иррациональная вера придаёт ему сил. Мобильник в руке почти не дрожит. Толку от него немного, но лишиться последнего источника освещения было бы совсем нежелательно, и поэтому Нортон почти не двигается, когда на конце провода вспыхивает светло-голубая искра. Он просто вцепляется в телефон так, что пластиковый корпус похрустывает; сумрак скрадывает очертания и смазывает цвета, и это очень, очень хорошо, потому что лучше Брайану сейчас не видеть его лица. Он моментально становится похож на покойника - белый, как мел, со сведёнными скулами и широко распахнутыми глазами; его лёгкие на несколько секунд забывают, как нужно дышать, а сердце - как нужно биться.
Но, чёрт возьми, этот беспокойный мертвец так просто в гроб не ляжет; не сейчас, не здесь, не в этой компании. Не то чтоб компания была плоха, но с собой он планирует утащить совсем других людей, и это будет позже, много позже. А пока...
А пока что надо разбираться с более насущными вопросами. Провода зачищены; время выходить на сцену другому участнику концертной программы. Эш, кивнув, зажимает телефон зубами, вооружается ножом и...
И мир вокруг исчезает. Есть только потрескавшийся пластиковый корпус детонатора, переплетения проводов, тускло блестящие клеммы... и человек где-то позади; Нортон ощущает Брайана не то спинным мозгом, не то периферийным зрением, не то каким-то ещё загадочным десятым чувством. Тот стоит под опасно свисающим обломком опоры, и Эш, вынув телефон, говорит, не оборачиваясь:
- Отойди на пару шагов влево и на шаг назад.
И довольно кивает - нет ни возможности, ни необходимости прислушиваться к шагам, но теперь он знает, что всё именно как надо.
Разведя провода, он изолирует из жвачкой и переставляет клеммы. Руки дрожат, но теперь это не страшно; в последний раз прокрутив в памяти схему, он одним махом обрезает жёлтый провод; доли секунд мучительно проходят через фильтры его восприятия, сейчас он действительно мог бы остановить время, заставить планету прекратить вертеться... Но в этом нет необходимости - ничего не происходит. Эш выдыхает и улыбается совершенно как маньяк.
Жвачка перекочёвывает на концы жёлтого провода, и остаётся последнее. Ставки сделаны, ставок больше нет, и поэтому он просто прислоняет освобождённые концы чёрного и красного проводов к нужным контактам.
Кажется, будто целую грёбаную вечность ничего не происходит. Звук не может пробиться сквозь нортоновскую глухоту, но он ощущает, как здание начинает трястить - но почему-то совсем не там, где было должно. Эш ничего не понимает, он роняет телефон и рывком бросается куда-то в сторону, сшибая Брайана с ног и неуклюже валясь сверху. Никто не учил его падать ногами по направлению к эпицентру, никто не учил его орать, перебивая звуковую волну, но у тех, кто добровольно выбирает бесконечную войну, это знание, видимо, самозарождается в крови. Он падает, орёт, на него сыплется какой-то мусор, бетонная крошка, а потом на спину ощутимо приземляется пара кирпичей и, кажется, небольшой кусок балки; но это всё неважно, потому что тянет сквозняком, прохладным ночным сквозняком. Убедившись, что с потолка больше ничего не сыпется, он поднимает голову и сквозь поднявшуюся пыль видит проём в стене, такой здоровый, что туда прошла бы армия Ганнибала вместе со слонами.
И только тогда откатывается в сторону, нашаривает в кармане сигареты и закуривает - прямо так, валяясь на спине среды груды обломков.
А потом смотрит на Брайана и смеётся.