шу остаётся только уважительно покачать головой, наблюдая за тем, как лихо Брайан опрокидывает в себя стакан за стаканом. Определённо, история грозит повториться, только на этот раз действующие лица, видимо, поменяются местами: сегодня, судя по всему, Эшу придётся транспортировать детектива через весь город. Впрочем, его эта перспектива ни капли не огорчает: он привык возвращать долги, да и выглядит Брайан не особенно тяжёлым, так что проблем с транспортировкой возникнуть не должно.
Как-то так исторически сложилось, что Нортон пьянел не сразу. Он умудрялся вливать в себя колоссальное количество алкоголя и при этом не ощущать ничего, кроме лёгкого шума в голове и незначительного покачивания палубы под ногами. Но на самом деле это состояние походило на тугую пружину, которая с каждым глотком сжималась всё сильнее, выжидая подходящий момент, чтоб распрямиться и ударить со всей силы. Эш научился предугадывать этот самый момент, и когда наступала финальная стадия, он, как правило, успевал переместиться в место, где можно будет выполнить стыковку лица с полом, не опасаясь за последствия.
Когда содержимое очередного стакана поднимает бунт и категорически отказывается перемещаться внутрь Брайана, Эш не может сдержать улыбки: очень уж сильно тот становится похож на большого кота, слизывая виски с тыльной стороны ладони. Совершенно, в сущности, невинный жест в контексте окружающей обстановки выглядит... неоднозначным, и озадаченный Нортон смотрит и смотрит, как загипнотизированный, не моргая и, кажется, даже не дыша. И только через несколько секунд, опомнившись, на всякий случай грозно зыркает по сторонам, намереваясь пресечь возможные поползновения в корне. Но таковых не наблюдается, и он, снова улыбнувшись, возвращается в своё спокойное и уютное "хорошо", о котором ему только что рассказали. Это всё неправда, думает он, и на самом деле всё плохо, всё отвратительно и ужасно, и не сулит никаких положительных перспектив, но Брайан говорит, что всё хорошо, и Эш не видит причин, почему бы хотя бы на некоторое время в это не поверить. Он вообще не видит причин ему не верить. И потому молча кивает, соглашаясь.
Когда до слегка уже, видимо, захмелевшего Брайана наконец-то доходит, на что именно он сейчас подписывается, Эшу стоит огромных трудов сдержаться и не заржать в голос. Однако с этим он справляется на ура: он ещё не настолько пьян, чтобы позволить кому-то уличить его в плохой актёрской игре. И потому он широко и искренне улыбается в ответ на испытующий прищуренный взгляд:
- Отлично! - и разливает виски по новой, отметив, что количество алкоголя в бутылке как-то значительно приуменьшилось за последние несколько минут. - За это стоит выпить. Во сколько мне заехать?

Эш всё-таки сдаёт позиции первым - не выдерживает, и когда поднимает взгляд от заново наполненных стаканов, в его глазах принимаются плясать озорные черти. Кто-то другой, возможно, и не разглядел бы неуловимой перемены, но Брайан, разумеется, её сразу засекает. Эшу иногда вообще кажется, что тот мог бы прочесть его, как раскрытую книгу, от корки до корки - если бы только захотел. И это предположение, вопреки здравому смыслу, почему-то не пугает и не отталкивает; скорее, наоборот.
Аккурат в тот момент, когда Брайан наконец-то реагирует на незатейливую провокацию, Нортон как раз пытается сделать глоток виски. И, разумеется, его сразу же разбирает смех, который он безуспешно пытается сдержать, уткнувшись в стакан и истошно булькая. Но потом всё-таки решает исключить возможность захлебнуться, отставляет виски и принимается ржать уже в голос. Категорически задвигая на задний план мысль о том, что какая-то часть его сознания всё-таки допускает вероятность того, что это одна из тех самых шуток, в которых шутки содержится только незначительная доля.
Годами укоренившаяся привычка к одиночеству была неотъемлемой частью его самого, его оборонных сооружений, его мира и образа жизни в этом мире. Нет, в целях маскировки ему периодически приходилось обрастать полипами каких-то случайных знакомств и псевдоприятельских отношений; более того, иногда ему настолько удавалось вживаться в роль, что некоторые из этих псевдознакомых до сих пор присылали ему открытки на Рождество. Неизменно, впрочем, получая их обратно с пометкой "Адресат выбыл". Людей, которые теоретически могли бы быть полезны, Эш сам периодически подкармливал незначительными крупицами внимания. В конце концов, ему с его уникальной памятью не составляло труда запомнить десяток имён в сопоставлении с определёнными датами и пару раз в год звонить каким-нибудь Джексонам или Смитам, чтоб поздравить их с юбилеем свадьбы, Днём Благодарения или годовщиной смерти любимой тёщи. Подобные звонки, разумеется, никого ни к чему не обязывали, но с точки зрения банальной вежливости было бы просто неприлично отказывать в выполнении какой-нибудь незначительной просьбы человеку, который помнит день, когда попала под машину твоя любимая собачка, верно?
Именно эту систему взаимодействий Эш запустил, начиная поиски наёмного убийцы. И она доказала свою эффективность. Впрочем, решающую роль в поисках сыграли всё-таки не Джексоны и Смиты, а старинный знакомый, с которым Эш не связывался пятнадцать лет, но который всегда платил по своим счетам. Втягивать Безумного Макса во всю эту головокружительную эпопею было, конечно, не самой лучшей идеей... Но, с другой стороны, эффективность метода окупала его потенциальное неудобство. Потенциальную опасность, если быть точнее.
Впрочем, Эшу было достаточно привычно существовать во взрывоопасной среде. Где бы он ни находился, как бы тщательно не заметал следы, сколько бы ни менял имён и не покупал поддельных документов, - он всегда являлся мишенью, и те, кто находился рядом с ним, тоже автоматически рисковали попасть под удар. Оттого он считал, что появление наёмника произошло исключительно по его вине; более подобных инцидентов он допустить не мог, и потому Брайан мог со спокойной душой избавляться от своей кофемашины, которая так приглянулась Нортону в прошлый визит.
Прекратив ржать и более-менее отдышавшись, Эш всё-таки отправляет содержимое стакана по назначению и констатирует уже с откровенно хулиганским выражением на физиономии:
- И всё-таки ты купился, а. А я, между прочим, не только отлично готовлю, но и искренне был готов пожертвовать привычкой петь в душе!..
Затем, уже более серьёзно, он добавляет:
- Я же говорил, можешь не беспокоиться по этому поводу. Я не то что не помню твой адрес, я и не знал его никогда. И больше не буду беспокоить тебя визитами.
На тот момент он искренне в это верит.

Полученный подзатыльник заставляет Эша наигранно-возмущённо вякнуть и снова засмеяться, на этот раз коротко и мягко. Не то чтобы он верит в то, что Брайан серьёзно обиделся на его дурачества, но всё-таки немного настораживается, когда тот, ни сказав ни слова и изрядно покачиваясь, уплывает куда-то в голубые дали. Однако почти сразу же успокаивается, когда белый пуловер мелькает возле барной стойки.
В баре тем временем скопилось уже более чем достаточное количество народу, и пока детектив пробивается к стойке, Эш успевает прикончить виски и всерьёз задуматься о добавке. Но, впрочем, по здравом размышлении всё-таки отказывается от этой идеи: перспектива отрубиться в автобусе и уехать в какой-нибудь Гринфилд его ни капли не прельщает. И, кроме того, есть ещё один вопрос, который нужно обсудить. Желательно, находясь при этом в более-менее адекватном состоянии.
Кое-как выбравшись из-за стола, Эш не без труда принимает сравнительно устойчивое вертикальное положение, намечает траекторию и принимается прокладывать себе дорогу к стойке. Добраться без приключений ему, конечно же, не удаётся: забуксовав в какой-то особенно плотной человекопробке, он ощущает, как чья-то рука беззастенчиво шарит по его заднице. С трудом удержавшись от того, чтобы подскочить и зарядить не в меру любвеобильному типу по физиономии, Нортон оборачивается и сверлит потенциальных подозреваемых таким тяжёлым и мрачным взглядом, что непосредственный виновник инцидента, стушевавшись, выдаёт себя и незамедлительно ввинчивается куда-то в толпу.
Наконец-то пробравшись к стойке, Эш находит детектива и с недоумением наблюдает, как тот, будто бы за спасательный круг, цепляется за... молочный коктейль? Воистину, у кого-то весьма странные вкусы.
Кое-как освободив себе место с левого фланга, Эш констатирует:
- Молочный коктейль? Смело. В следующие полчаса ты рискуешь блевать дальше, чем видеть.
Ему очень не хочется заводить этот разговор, особенно здесь, особенно сейчас, - сегодняшних событий и разговоров и так хватит с лихвой на долгое время, и без того слишком многое нужно вспомнить, осмыслить, попытаться понять... Но разум настаивает на том, что необходимое должно быть сказано, и алкоголь в кои-то веки с разумом полностью солидарен. Эшу ничего не остаётся, кроме как вздохнуть и начать:

Щурясь на яркий свет и слегка пошатываясь, Эш вежливо, но настойчиво втирается в плотный ряд облепивших барную стойку, и наконец-то не без усилий отвоёвывает себе высокую барную табуретку. Эти с виду незамысловатые конструкции на самом деле являются верхом инженерной мысли, думается ему; забираться на такую табуретку в большинстве случаев приходится трезвым, а вот слезть с неё, когда уже изрядно накачался, представляет собой практически невыполнимую задачу. Поэтому пойманным в плен приходится сидеть и безропотно напиваться дальше в надежде достигнуть такой кондиции, когда их транспортировка станет проблемой уже кого-то другого. Идеальная ловушка для тех, кто никуда не торопится по вечерам.
После всех этих сумбурных размышлений Эш заказывает минералку и окончательно отказывается от намерения продолжить заливать в себя алкоголь. Хотя хочется, на самом деле. Очень хочется. Вряд ли, конечно, это сделало бы предстоящую беседу более продуктивной, но, возможно, ему удалось бы преподнести наличествующие аргументы как-то... более убедительно, что ли.
Впрочем, краткий анализ подсказывает, что вероятность этого стремится к нулю. Особенно учитывая, что и аргументов-то у него, по большому счёту, с гулькин нос. И основной из них умещается примерно в пять коротких слов, что-то вроде: "Я за тебя беспокоюсь, бестолочь".
Эта самая бестолочь со своим молочным коктейлем с трубочкой, разбитым носом и белым свитером выглядит как-то... настолько виктимно, что не знай Эш буйного характера данного индивидуума, он незамедлительно запихнул бы его в бетонный бункер и приставил бы вооружённую охрану. Впрочем, охрана и так не помешала бы: экспресс-сканирование локации выявило несколько весьма заинтересованных наблюдателей, находящихся, слава богу, достаточно далеко, чтобы представлять более-менее серьёзную помеху. Но Эша эти плотоядные взгляды всё равно по какой-то причине дико раздражают, и он умудряется извернуться на своей табуретке так, чтоб максимально закрыть им обзор.
Феноменальная упёртость Брайана Макбета для него, разумеется, новостью не является. Но проблема заключается в том, что из этой самой феноменальной упёртости произрастает столь же феноменальное стремление наступать на одни и те же грабли, а вот этого Нортон понять никак не может. Во всех ситуациях, связанных с синдикатом, он руководствуется двумя ключевыми правилами, первое из которых гласит: "Не ошибись", а второе - "Не попадайся". Именно это с завидным постоянством талдычил ему Брайан в конце едва ли не каждого их телефонного разговора, и у Эша до сих пор не укладывается в голове, как, ну как после всех этих напутствий детектив сам умудрился попасться? И почему продолжает проявлять неосторожность?
Крайне содержательное угуканье,  донёсшееся откуда-то из стакана с коктейлем, окончательно разрушило надежды на то, что реплика про документы и федералов являлась блефом, призванным отвлечь внимание Эша от  потенциальной жертвы. Не то чтобы эти надежды имели под собой действительно реальные основания - Эш почему-то был уверен в том, что намеренно лгать ему Брайан не стал бы. Но окажись всё сказанное просто обманным манёвром, было бы легче. Намного, намного легче...
Но для них двоих мироздание не ищет лёгких путей. Это очевидно.
- Дело в том, - осторожно начинает Эш, поднимая лицо от стакана с минералкой и стараясь как можно более тщательно подбирать слова, - что этот твой информатор... может быть небезопасен. Ну, то есть, даже не то чтобы небезопасен, а вполне себе опасен... То есть, я не имею в виду... А, к чёрту! - вдруг рявкает он, внезапно раздражаясь от собственного невнятного бормотания. - Это неважно. Важно то, что ты опять лезешь в это грёбаное болото сразу после того, как чуть не свернул себе шею!.. И ты... V-verdammt! Ты не должен этого делать опять!
Несомненно, эти аргументы прямо-таки поражают убедительностью. Однако Эша уже куда-то понесло, и остановиться он не то что не может - просто не собирается.

Нет, ну разумеется, эта затея с самого начала должна была обернуться полным крахом, иначе и быть не могло. Даже если бы они оба перед этим не накачались виски, даже если бы Эш не принялся орать, даже если бы они не находились посредине чёртовой толпы народу - средоточия глаз и ушей, вынуждающего лавировать и выстраивать беседу так, чтоб никто посторонний не услышал лишнего, - даже если бы всего этого не было, Нортон ровным счётом ничего бы не добился. Но даже заведомо неблагоприятный исход беседы с лихвой компенсируется его, Эша, собственной настойчивостью, ничуть не уступающей непробиваемому упрямству Брайана.
И ежу ясно, что теперь люди синдиката не оставят в покое никого из них; только не после эпичного провала одного из лучших киллеров "Элитной охоты", только не после издевательского письма, полученного Эшем ещё в Лос-Анджелесе; колёса адской машины снова завертелись, грозя смести всех, кто по случайности ли или по глупости оказался на их пути. Но Эш искренне не понимал, зачем вставать и переть навстречу опасности в полный рост, когда можно спокойно переждать где-нибудь в стороне и затем, пользуясь преимуществом неожиданности, напасть с тыла. В реальной жизни не следует играть в героев; эти игры хороши только для малобюджетных сериалов про работу полиции, да и там награды за героизм обычно присваиваются посмертно.
Только вот это не кино, и Эш не строит из себя плохого парня, и таинственный Джон Смит вряд ли уподобится киношным злодеям, толкая долгие и пафосные речи перед тем, как пустить их обоих на фарш. И Брайан не играет в героя, это Эш понимает особенно чётко. И потому ему остаётся только уронить голову на стойку и пару раз крепко приложиться к ней лбом, чтобы унять мечущиеся в сумасшедшей скачке мысли. Что, собственно, он и делает.
И это, как ни странно, помогает. Эш спокойно выдерживает тяжёлый внимательный взгляд, выслушивает гневную тираду Брайана до конца и даже удерживается от того, чтобы вылить ему на голову оставшуюся минералку.
- Ты просто не представляешь, - говорит он спокойно и слегка устало. - Ты не представляешь, какие деньги, люди и связи там крутятся. Сколько их там крутится. И если тебя затянет, ты и пальцем шевельнуть не успеешь, не то что там кого-то утопить.
Эш делает паузу, но, видимо, последний стакан виски всё-таки был лишним. Или последние три, или пять, или десять; и он успевает только удивиться, когда слова из его рта вылетают сами по себе.
- Кроме меня. Мне тогда тоже придётся тонуть.
Потому что иначе - как?
Эш не представляет. Не хочет представлять.